Это на Западе гетто, а у нас такого не бывает!

Пока обиженные жители микрорайонов кооперируются для защиты родного болота от гадкого Варламова, а застройщики заказывают правильные статьи в местных СМИ, тут и там появляются доказательства того, что превращения бесконечных полей 25-этажных муравейников в гетто ждать осталось недолго. Вернее, оно уже происходит.

Про то, что творится в Питере, я уже несколько раз рассказывал. Теперь мне в одном из тамбовских изданий попалась на глаза статья о жизни новостройки, куда власти заселили бывших детдомовцев. Материал был опубликован ещё в сентябре прошлого года.

Дом, о котором пойдёт речь, не первый раз удостоился внимания журналистов. Несколько лет назад он вдруг треснул, и управляющая компания (видимо, чтобы отвлечь внимание от проблемы) пожаловалась на плохих жильцов.

Эта 12-этажка находится на севере Тамбова, через поле от того жуткого района, который я показывал вам в ноябре. Давайте узнаем, как живётся людям, которые получили или купили там квартиры!

Хочу процитировать вам избранные моменты репортажа, опубликованного изданием "Тамбовская жизнь" 29 сентября 2018 года:

«Вообще жить тут страшно, особенно с детьми. Кругом шприцы, фунфырики, клопы, воровство и мордобой. У нас украли входную дверь, а в соседнем подъезде с 7 этажа прямо на газон кто-то выбросил холодильник», — рассказывает Екатерина Клинова.

Мы находимся в новой 12-этажке на Школьном проезде-1, это окраина Тамбова. До ближайшей остановки общественного транспорта далеко, метров семьсот. Асфальта во дворе нет, детской площадки – тоже. Вокруг много мусора – пакеты, бутылки, какие-то грязные вещи. Вблизи контейнерной площадки валяются коробки из-под новой мебели – ветер то подтаскивает их к бакам, то относит к центру двора. Вообще злой ветер приходит сюда часто: в новом районе лишь несколько однотипных девятиэтажек, да и те далеко в стороне. Вокруг них — поля.

Дом на Школьном проезде-1 сегодня один из самых больших «сиротских домов» в Тамбове – такой концентрации детдомовцев и сирот нет больше ни в одной многоэтажке города. Всего из 288 квартир свой угол в новостройке получили 248 детей-сирот.

Рядовому тамбовчанину пришлось бы лет пятнадцать тянуть ипотеку за такую квартиру, а тут государство предоставляет жилье бесплатно. Расставляй мебель и живи себе, но нет.

Оставаться в своих углах жильцам не хочется, и они идут в подъезд. Тем более, что многие из них когда-то жили в одном детском доме или заканчивали одно училище – знакомы. «Общественная жизнь» в доме кипит: лестница, тамбуры и площадки у лифта стали и местом встреч, и туалетом, и мусоркой.

«За эти два года дом, конечно, угробили сильно. В некоторые отсеки даже заходить страшно. Почти везде сняты розетки и ручки на дверях, лампочки то и дело выкручивают. Радиаторы в подъездах и те снимают, а потом продают. Пить ведь на что-то надо. Повсюду вонючие пакеты с протухшими остатками еды. Нужду справляют здесь же, ну вы сами всё видите», — рассказывает наша собеседница.

Через заваленный отходами тамбур, в котором невозможно долго находиться из-за тошнотворного запаха испражнений и сгнивших овощей, облепленных дрозофилами, мы быстро выходим на общий балкон третьего этажа. Кирпичная кладка здесь частично разобрана. Рядом стоит чей-то старый ободранный диван.

— Вы от него подальше держитесь. Он может быть с клопами, эта гадость сейчас во многих квартирах. Вон моя соседка Галя недавно тоже выбросила всю мебель из квартиры, так как клопы были везде. Она в диване ткань надрезала, а там их яиц — тьма, — брезгливо рассказывает Катя.

Девушки наперебой рассказывает истории из жизни дома, говорят, что живут, как на вулкане. Нерадивые соседи то в машину у подъезда залезут, то дверь в квартиру выбьют, то подерутся.

Единственное спасение от таких соседей – закрывать отсеки на ключ. Но такая возможность есть не у всех, а лишь там, где имеются изолированные площадки. Планировка дома такова, что из первого подъезда можно прямиком пройти в третий, не выходя на улицу, – коридоры, как в общаге, сквозные и очень длинные.

Тане Кондрашиной повезло. Её квартира вместе с другими тремя находится как раз на закрытой площадке. Соседи попались хорошие, семейные. Благодаря этому в их отсеке всегда чисто. Но таких благополучных семей на весь дом от силы процентов тридцать. Остальные – дебоширы, алкоголики и наркоманы.

Благополучная часть дома называет таких «контингентом». Основная часть из них не работает, перебиваясь случайными заработками и воровством. В их квартирах вечные попойки, гулянки и драки. Пьют и днем, и ночью, не просыхая. На что — Бог весть!

Девушка ведет нас по первому этажу к лифту, их в доме два на все три подъезда. На лифтовой площадке особенно грязно. В этот момент открываются двери лифта, в котором находятся двое – маленькая и очень худая девица в сланцах и майке-алкашке и парень в куртке с залитыми кровью глазами – те самые представители «контингента». Оба еле стоят на ногах. Увидев нас, он держит двери рукой и пытается выйти. Девица орёт на него отборным матом.

— Смотрите-ка, еще час назад в лифте было чисто, а теперь вон чего, — обращает наше внимание на пол, залитый мочой, Таня.

Полицейские здесь частые гости. Как-то двенадцатиэтажка установила городской рекорд — более 100 вызовов полиции за месяц. По словам правоохранителей, детей сюда заселили сложных, с искалеченными судьбами, бывших «коррекционщиков», многие из них совершенно не адаптированы к самостоятельной жизни.

— Плохо то, что нас поселили всех вместе – и путевых, и непутевых, — считает Таня Кондрашина. — Я попросту боюсь за своих детей, да и вообще не хочу, чтобы они видели такую жизнь.

— Надо было расселять половина на половину, — подхватывает Катя. — Чтобы хотя бы с людьми жили, а не между собой, как волки. Чтоб была какая-нибудь бабушка, которая могла бы выйти палочкой пригрозить, одернуть, подсказать. А еще опорный пункт полиции здесь нужен. Обещали ведь открыть еще два года назад и всё никак. Были бы полицейские рядом, этот «контингент» бы сразу притих.

«Я бы, конечно, хотел поскорее переехать отсюда. Здесь все-таки сложно. Сесть боюсь: я не такой человек, который мимо пройдет, а по-хорошему они не понимают. Только кулаком можно что-то решить, да посильнее. Жену сюда привести не смогу, да и не пойдет она. Она из хорошей семьи, дед у нее ученый в Мичуринске. Как будет можно, сразу же продам эту квартиру», — признается Дима.

Пенсионерка Алевтина Александровна считает себя жертвой обстоятельств. У нее тоже квартира в этом доме. Когда покупали, не предполагали, что сюда потом заселят сирот.

«Знали бы, что у нас будет такое соседство, взяли бы в другом месте, — сокрушается женщина. – Есть, конечно, тут и хорошие ребята, но их по пальцам можно пересчитать. Я считаю, что государство плохо их воспитало, переусердствовало со своей заботой. Иждивенцев вырастило, которые привыкли, что за них кто-то должен прийти и что-то сделать. Мусор и тот выкинуть не могут».

— Мы должны проверять квартиры раз в год, но по факту ходим туда дважды в месяц, а то и чаще. Если этого не делать, они дом по кирпичикам разберут. У нас уже есть не мало прецедентов, когда они продавали электрические плиты, входные двери и даже унитазы снимали. Мы выявляли такие факты, привлекали полицию и заставляли их всё вернуть обратно, — рассказывает замдиректора Центра социальной защиты населения Тамара Касимова.

— За два года задолженность за коммунальные услуги выросла многократно. Есть те, кто с момента заселения не заплатил за квартиру ни разу, — продолжает Тамара Касимова. — Взять с них тоже нечего. Работать они не хотят. Вместо этого сдают свои квартиры: кучкуются по пять-шесть человек, заселяются в одну из квартир и продолжают гудеть. Были случаи, когда они даже в чужие, опечатанные квартиры заселялись.

В прошлом году Центр соцподдержки населения через суд расторг договоры на квартиры с тремя нерадивыми выпускниками детских домов. Говорят, что после случившегося в многоэтажке стало тише. Но прошло некоторое время и гулянки возобновились вновь. Сегодня суды «заворачивают» абсолютно все дела по расторжению договоров с детьми-сиротами. И совсем не важно, какой образ жизни они ведут – закон на их стороне.

Наша героиня Катя Клинова уверена, дом обязательно «самоочистится». Вот только случится это, очевидно, нескоро: должна пройти не одна смена поколений. А жить в спокойствии и комфорте хочется сегодня и сейчас…

К сожалению, придётся расстроить Катю и других жильцов дома №9, которые надеются, что он "самоочистится". Самоочистится он как раз от семейных людей и тех, кто не готов терпеть такое соседство. А дебоширы никуда не переедут, и со временем эта многоэтажка и ей подобные превратятся в очаги преступности, с которыми никакая полиция не справится.

Скорее всего, её просто придётся снести, как снесли в своё время Пруитт-Айгоу в Сент-Луисе или Ред Роуд Флэтс в Глазго.