Да кому нужны эти инвалиды?!

Несколько дней назад бывшая постоялица Уктусского пансионата для престарелых и инвалидов в Екатеринбурге Людмила Гусева рассказала, что она и ещё несколько женщин подверглись принудительной стерилизации. Власти Свердловской области проводят проверку, но заранее утверждают, что стерилизация была проведена "по медицинским показаниям".

Но больше всего меня удивило даже не то, что подобное возможно в России, а комменты к моему посту. Оказывается, многие искренне считают, что инвалидов надо массово стерилизовать, чтобы не навредить генофонду.

Пост я начал с упоминания нацистской программы "Т-4" – и вот в комментах уже целая армия её фанатов! Кто бы мог подумать.

Для тех, в ком ещё осталась частичка гуманизма, хочу процитировать пару материалов журнала "Такие дела" о том, как устроены психоневрологические интернаты (ПНИ) в России, что там вообще происходит и как там нарушаются права людей:

Что такое ПНИ?

Психоневрологические интернаты (ПНИ) — это государственные учреждения, в которых живут совершеннолетние люди с хроническими психическими заболеваниями, которые нуждаются в постоянном уходе. Важно подчеркнуть, что это не больницы, а интернаты, где постояльцам оказывают социальные услуги.

Зачастую персонал воспринимает проживающих в ПНИ людей как пациентов, которых необходимо изолировать от общества и лечить, говорят общественники, которые помогают людям с расстройствами. Представители некоммерческих организаций, которые работают с ПНИ, часто называют их тюрьмой. «Система ПНИ и ДДИ — да, я это утверждаю — это современный ГУЛАГ для престарелых и инвалидов», — заявляла учредитель фонда помощи хосписам «Вера» Нюта Федермессер.

Как правило, ПНИ — это большие закрытые учреждения коридорного типа на сотни мест. Всего в стране работает свыше 500 психоневрологических интернатов.

Кто находится в ПНИ?

В ПНИ живут взрослые и пожилые люди с ментальными особенностями. В интернатах находятся пожилые люди с ментальными заболеваниями, люди с тяжелыми зависимостями и люди с врожденными ментальными нарушениями, потерявшие опекунов. В России в психоневрологических интернатах проживают, по разным данным, от 160 до 220 тысяч человек. 20% из них — это молодые люди от 18 до 35 лет.

Как правило, молодые люди попадают в ПНИ после выпуска из домов-интернатов для детей с психическими нарушениями. Впрочем, в ПНИ отправляют и бывших воспитанников с «тяжелыми» диагнозами из обычных детских домов. По мнению президента Гражданской комиссии по правам человека в области психиатрии Татьяны Мальчиковой, часто сироты попадают в интернаты не из-за умственной отсталости, а из-за педагогической запущенности.

Люди, которые живут в ПНИ, не могут позаботиться о себе сами?

Большинство постояльцев ПНИ действительно недееспособны, то есть их гражданские права ограничены и на многое им требуется разрешение опекуна. Обычно единственным опекуном, принимающим за ограниченного в дееспособности человека все решения, становится сам директор интерната.

Однако есть нюансы. Во-первых, в России очень легко лишиться дееспособности, а вернуть ее можно только по решению суда. Это удается единицам. А во-вторых, по наблюдениям волонтеров центра помощи людям с аутизмом «Антон тут рядом», администрация чаще всего стремится лишить дееспособности поступающего в учреждение человека.

Финансирование интерната зависит от количества проживающих в нем людей. 75% пенсии каждого недееспособного подопечного по закону полагается интернату, а его администрация, как единственный опекун, распоряжается всем имуществом жильцов.

По этой причине общественники настаивают на том, что нужно принять закон о распределенной опеке. Тогда недееспособным людям смогут назначать не одного опекуна, как сейчас, а нескольких. Это избавит многих людей от попадания в интернаты и качественно улучшит пребывание уже находящихся там подопечных.

Из ПНИ можно уйти, если там будет плохо или захочется вернуться к семье?

Формально в ПНИ люди могут жить постоянно, временно (до шести месяцев) или в течение пяти дней в неделю. Помимо этого, постояльцы имеют право отказаться от социальных услуг.

Тем не менее покинуть интернат очень тяжело.

Во-первых, потому что эти правила не распространяются на недееспособных людей. А во-вторых, уйти из ПНИ можно только с разрешения специальной комиссии, которая решит, может ли человек жить самостоятельно. При этом четкого определения, что это означает, нет.

Фактически нужно получить согласие интерната, а учреждениям такого типа, как правило, это невыгодно. Будучи и заказчиками социальных услуг (как опекуны), и исполнителями, ПНИ выгодно, чтобы их подопечные навсегда оставались в стенах учреждения, об чем не раз говорили представители профильных НКО.

А из ПНИ можно выходить на улицу?

Если у постояльца нет дееспособности, то он не имеет права куда-либо уходить из интерната без разрешения сотрудников. Помимо этого, многие отделения ПНИ просто-напросто запираются. Так, по словам руководителя центра лечебной педагогики «Особое детство» Анны Битовой, свобода передвижения в интернатах нарушается повсеместно — руководители учреждений считают, что так безопаснее, однако у них нет на это законного права.

Даже если жильцам ПНИ разрешают гулять, то часто их время для прогулок ограничено.

Что делает человек в ПНИ? Насколько это похоже на жизнь обычного человека?

В большинстве интернатов условия проживания и времяпрепровождения одинаковы для всех. Правила распространяются как на людей с тяжелыми ментальными нарушениями, так и на тех, у кого нет серьезных диагнозов.

В интернатах у людей нет своих личных вещей, они не могут распоряжаться деньгами. Они не имеют права устроиться на работу, начать учиться.

Им запрещено жениться, рожать и воспитывать собственных детей. Подопечные не могут отказаться от приема лекарств. При этом любое нарушение правил или недовольство персоналом может быть поводом для госпитализации в психиатрические клиники, также подопечных могут привязать к кровати или посадить в изолятор.

Во многих интернатах есть мастерские, но досугом это можно назвать с натяжкой. Во-первых, людям, которые годами находятся в одном помещении, полезнее была бы как раз смена обстановки: даже дорога до мастерской в другом доме уже давала бы им много впечатлений. А во-вторых, даже если у кого-то из постояльцев и нашлось бы желание попробовать что-то новое, разбираться ему пришлось бы самостоятельно: занятия в мастерских никак не организованы.

Зачастую постояльцы интернатов по несколько лет не покидают помещение ПНИ, многие целыми днями лежат на кровати. «Взрослые люди лежат в белых койках и смотрят в потолок», — описала жизнь подопечных ПНИ соучредитель фонда «Я есть» актриса Ксения Алферова.

А как же врачи и родственники? Неужели не могут вмешаться?

Алферова отметила, что сотрудники многих интернатов даже не знают, как зовут их подопечных. Представители профильных НКО часто говорят о жестоком обращении по отношению к жильцам ПНИ со стороны персонала: связывание, физическое насилие, наказания.

Часто людям в интернатах запрещают видеться со своими родственниками, друзьями или волонтерами, объясняя это тем, что их визиты якобы дурно влияют на подопечного. Зачастую близкие на протяжении нескольких месяцев не могут добиться встречи со своими близкими, которые проживают в интернатах.

Без закона о распределенной опеке родственники людей с тяжелой ментальной инвалидностью остаются в безвыходном положении. Семьи вынуждены делать выбор: либо продолжать ухаживать за родственниками до последнего, либо отдавать в психоневрологический интернат и терять возможность повлиять на жизнь родного человека.

Но люди в ПНИ же могут влюбиться, завести семью?

Влюбиться могут, но по закону ограниченный в дееспособности человек не может вступить в брак. Как тяжело добиться восстановления дееспособности и выйти из интерната — уже говорилось выше. Кроме того, в интернатах, как правило, не рассказывают о том, как правильно предохраняться, и не обеспечивают постояльцев контрацептивами.

Вместе с тем женщины в интернатах беременеют регулярно — от персонала, от мужчин, живущих там, говорила Битова. Тех, кто забеременел, вынуждают делать аборты, поскольку в интернате для взрослых ребенок остаться не может. В случае если ребенок все-таки родился, его забирают в детдом.

18 октября в Екатеринбурге женщина, живущая в Уктусском пансионате для престарелых и людей с инвалидностью, рассказала, что ее и нескольких постоялиц угрозами заставили сделать стерилизацию.

Анна Битова, директор центра лечебной педагогики "Особое детство":

"Эта история катастрофична и, к сожалению, не нова. Женщины в интернатах беременеют регулярно — от персонала, от мужчин, живущих там, хотя мужское и женское отделения разделены. Меня в этой ситуации больше поражает, почему женщинам не помогают предохраниться? Ведь есть и спирали, и таблетки.

Тех, кто забеременел, вынуждают делать аборты, поскольку в интернате для взрослых ребенок не сможет жить по определению. Женщинам приходится скрывать свою беременность, прятаться. В случае если ребенок все-таки родился, его забирают в детдом. Другие мамы настаивают на том, чтобы видеться со своими детьми, и иногда это им удается.

История с женщинами из интерната в Екатеринбурге — это часть глобальной проблемы, связанной с нарушениями прав людей, живущих в закрытых учреждениях. Они как будто бы принадлежат директору [интерната], который может распоряжаться их жизнями и чувствами.

Лишать личной жизни человека, пусть и с ментальными нарушениями, — это абсолютная дискриминация".

Маргарита Урманчеева, руководитель ГАООРДИ:

"Само сочетание «принудительная стерилизация» вызывает кошмарные ассоциации с концлагерем. Такая процедура незаконна и не может быть узаконена, никогда и ни в каком варианте.

Стерилизовать женщину — это не решение проблемы. Необходимо искать цивилизованные подходы: вынести вопрос на общественное обсуждение, учесть опыт не только российских интернатов, но и западных стран. Хотя и там тоже пытаются ограничить рождаемость в подобных заведениях, понимая, что родители не смогут в полной мере уделить ребенку внимание, необходимое для развития.

У людей есть влечение, привязанность, каждый имеет право на личную жизнь. Поэтому для пар, у которых будет или уже родился ребенок, нужно создавать специальные условия, например выделить отдельную комнату".

А есть ли альтернатива системе ПНИ?

Да, у системы психоневрологических интернатов есть работающая альтернатива — сопровождаемое проживание. Это когда человек с ментальной инвалидностью живет дома или в условиях, близких к домашним, под присмотром специалистов: обычно это социальные педагоги, социальные работники и волонтеры. Человек учится минимальному самообслуживанию (готовить, стирать, планировать бюджет), может работать или заниматься любимым делом в безопасных условиях.

В России уже есть работающие примеры таких домов, но их очень мало.

Как можно помочь людям в ПНИ?

Можно стать волонтером в интернате: общаться, гулять и дружить с подопечными ПНИ и смотреть, как в учреждении соблюдают их права. Вы можете оказывать НКО, которые помогают людям с ментальными особенностями, профильную помощь, если это в вашей компетенции: например, давать медицинские, психологические или юридические консультации. Если вам не подходит этот вариант, вы можете перевести этим фондам пожертвование или распространять информацию о сопровождаемом проживании и распределенной опеке.

Материалы журнала "Такие дела":

Почему принудительная стерилизация — только часть глобального нарушения прав человека в ПНИ

Кто и как живет в российских психоневрологических интернатах? Ответы на вопросы о ПНИ

Проект "Таким любить нельзя"

Не перестаю поражаться людоедству в нашем обществе. Откуда берётся всё это дремучее мракобесие, ненависть к ближнему, неприятие людей, которые не похожи на вас?

Дорогие мои людоеды, вершители человеческих судеб и сторонники правильной генетики! Надеюсь, у вас всё хорошо. Знакомьтесь, это Миша.

⠀
Он вырос без семьи, в детском доме. Оттуда его сначала кинули в интернат для умственно отсталых за плохое поведение. Как так вышло? А это такой приём у российского государства: нет человека – нет проблемы. Зачем воспитывать трудного подростка, когда можно сдать его в дурку? Я думаю, вы понимаете, в каких условиях воспитываются дети в детдомах и какие у этих детей проблемы. Так что запихнуть в дурку любого ребёнка, который доставляет слишком много хлопот, очень легко. Для казённому персонала это просто росчерк пера.
⠀
Когда Мише исполнилось 18 лет, его перевели уже в психоневрологический интернат. Там он должен был сгнить за забором на грязном матрасе, но через 2 года его оттуда спасли волонтёры. Оказалось, что Миша вполне нормальный парень, насколько вообще можно быть нормальным после крепких объятий государства.
⠀
Запихивать сирот после 18 в ПНИ, кстати, очень удобно, потому что сироте можно не давать квартиру, можно не социализировать его, можно не решать никаких проблем. Пусть сидит в дурке до конца дней своих. Кстати, молодые ребята после детдомов ценятся в интернатах. На них удобно скинуть часть работы по хозяйству. Миша, например, довольно буднично рыл могилы и выносил трупы испустивших дух стариков. Подобные заведения – это настоящие концлагеря.

Работать туда за копейки идут не всегда адекватные люди, часто под белыми халатами оказываются настоящие садисты. Почитайте на досуге про пытки и издевательства. Как насилуют пациентов, как пытают электрошоком, как насильно пичкают лекарствами – просто чтобы человек, попавший за забор, скорее превратился в овощ и не мешал санитарам бухать и смотреть телевизор. Это хуже, чем тюрьма.

Конечно, не все пациенты попадают в такие заведения по беспределу. Часть из них имеют проблемы и недееспособны. Но здесь важно понять, что у государства нет цели спасти человека, вылечить, обеспечить ему достойную жизнь, вернуть его в общество. Есть одна цель – избавиться от проблемы, скрыть её за забором очередного ПНИ.

Если из тюрьмы человек ещё может выйти по истечении срока, то шансов выйти из интерната практически нет. Обычно единственным опекуном, принимающим за ограниченного в дееспособности человека все решения, становится директор интерната. Государству и конкретному директору выгодно, чтобы пациент не доставлял хлопот. И вообще пациент для него довольно выгоден: 75% пенсии каждого недееспособного по закону полагается интернату, а его администрация распоряжается всем имуществом жильцов.

И вот в этом аду иногда встаёт вопрос рождения детей. Как появляются дети? Это и насилие со стороны персонала, и связи между пациентами. Но дети – это очередные хлопоты. Это проблема. Поэтому директору интерната выгоднее просто взять и стерилизовать женщину. Нет ребёнка – нет проблемы. И никто директора не осудит. За забором течёт мирная жизнь. Люди ходят на работу, заказывают лавандовый раф в модных кофейнях и пишут комментики: "Зачем плодиться инвалидам? Всё не так однозначно!"

На то, что человека из этого интерната можно спасти и вернуть к нормальной жизни, что даже у человека с ментальными проблемами может родиться совершенно здоровый ребёнок, что некоторые болезни через какое-то время можно будет вылечить, всем похуй. Ну кому хочется портить себе настроение и думать о том, что там за забором? Важно, чтобы из-за забора не доносился лишний шум, а тем более детский плач. Нет человека – нет проблемы.