Не повезло родиться в русской глуши

Вчера вернулся из страшной Тверской области и хочу рассказать вам три истории. Почему страшной? Тверская область – это удивительное место между двумя главными городами России, Москвой и Петербургом. Такое впечатление, что они просто впитали все соки, оставив посередине безжизненную пустыню. Людям кажется, что ад начинается где-то за Уралом, вдали от крупных городов. На самом деле жесть совсем рядом. Буквально за окном несущихся "Сапсанов" с хипстерами, бизнесменами и китайскими туристами.

Все, кто мог, уехали. Кто остался – доживают. За последние 100 лет население Тверской области сократилось почти в 2 раза (2,3 млн в конце 1920-х, 1,27 млн сейчас). Население абсолютно всех городов и деревень сокращается – вымирает, спивается, убегает в другие регионы.

Любе 41 год. Она живёт одна с четырёхлетним сыном Алексеем в обычном деревенском доме на окраине Осташкова прямо около железной дороги, выпивает. Мне кажется, вообще трудно найти в этих местах семью, которая бы не выпивала. Наверное, "выпивают" – это мягко сказано, многие неделями не выходят из животного состояния. Алкогольные магазины с подозрительно дешёвым пойлом есть в каждом населённом пункте, и зачастую это главные здания, подменившие собой церкви или сельсоветы.

В феврале этого года после очередной пьянки Люба заснула в своём доме с непотушенной сигаретой. Её спас ребенок. Когда начался пожар, он смог растолкать её, каким-то чудом разбудить и вывести из дома. Ребёнок! На момент пожара ему было 3 года. Он до сих пор вспоминает: "Мама, почему я тебя будил, а ты не вставала?" Ещё одно чудо – дом быстро помогли потушить соседи. В результате сгорела только одна комната.

Органы опеки забрали сына у матери и передали каким-то родственникам, сейчас решается вопрос о лишении родительских прав. Чтобы вернуть ребёнка, матери надо как минимум сделать ремонт, найти работу и перестать бухать.

С работой не заладилось... На прошлой неделе Люба устроилась работать поваром, но на следующий день начался запой. Пару дней она отпрашивалась, на третий день её уволили. Но Люба особо не переживает: "Повар в наших краях – профессия редкая, работу я всегда найду".

Мы стоим в сгоревшей комнате, заполненной страшным кислым запахом пожара. Люба рассказывает, как любит своего сына, как скучает по нему, но говорит она с трудом. Она пятый день в запое и еле держится на ногах. На носу у неё кровь, лицо отёкшее. Она очень просит дать ей денег, чтобы вставить в сгоревшую комнату хотя бы окно, как будто окно поможет ей перестать бухать или вернёт сына.

Я смотрю на неё с ненавистью: этот опустившийся человек, который несколько месяцев назад чуть не убил своего сына, сейчас рассказывает, как скучает по нему.

Дом на окраине Кувшиново. Небольшой населённый пункт, где проживает чуть менее 10 000 человек.

Около дома верёвки, и всё завешано детскими вещами. Хозяйке дома Елене чуть больше 30, живёт она тут с двумя детьми – четырёхлетней Елизаветой и трёхлетним Богданом. На самом деле детей у неё 5. Первых трёх уже отобрали 4 года назад, и сейчас они в приёмной семье. Елена плохо понимает, что происходит, и судьбой своих первых детей мало интересуется. Да что там мало интересуется – ей совершенно наплевать на них. На мой вопрос, когда она их видела или хотя бы звонила, отвечает, что не знает, куда и как... Отвечает скорее оправдываясь, понимая по интонации моего вопроса, что я её осуждаю. Детей у неё забрали 4 года назад, и узнать их местонахождение для неё не составит труда – было бы желание. Но желания нет.

В доме проблемы с проводкой, недавно чуть не случился пожар, теперь угол около счётчика обуглен. Ещё в доме проблемы с печкой: она разваливается, и непонятно, как её топить зимой. Органы опеки могут забрать и этих двух детей, если мать не создаст им безопасные условия в доме.

Елена не понимает, что происходит. Ей кажется, что всё хорошо: подумаешь, проводка обуглилась – успели ведь потушить! Печка в трещинах – не сгорели ведь! По её безразличным ответам я понимаю, что если этих двух малышей у неё заберут, то она ещё парочку родит и не заметит этого.

Анастасия к нашему визиту привела себя в порядок: причесалась, накрасилась, выглядит как обычная следящая за собой женщина. Живёт она в квартирке на первом этаже деревянного барака. Купили её за 250 000 рублей – деньги от продажи дома в другом регионе. Квартира в ужасном состоянии: из трёх печек еле-еле работает только одна, водопровода нет, пол проваливается, туалет – просто дырка и выгребная яма.

Её сыну уже 13 лет, но его забрали в приют. Там произошла какая-то странная история. Сына обвинили в том, что вместе с другими мальчишками он испортил чью-ту крышу, но поводом для изъятия ребёнка из семьи послужило пьянство матери и проблемы с отоплением дома. Её не лишили родительских прав (пока), а предложили добровольно на время отдать ребёнка в приют, пока она не решит свои проблемы. Теперь будет суд, где Анастасии надо будет доказать, что пить она перестала, а дома ребёнку ничего не угрожает.

Видно, что мать очень любит сына: она действительно завязала с бухлом, устроилась на работу и готовится к судам, чтобы доказать, что способна отвечать за ребёнка. Она часто ездит к сыну, созванивается с ним каждый день, думает, в какую он пойдёт школу. Но доказать государству, что ты не угробишь своего ребёнка, не сгоришь вместе с ним после очередной пьянки, не так-то просто. Кстати, когда у вас забирают ребёнка, вы должны платить государству алименты! Это отдельный пиздец. То есть человек, который и так на самом дне, должен из своей нищенской зарплаты ещё отстёгивать опеке...

Читатели просят, чтобы в конце была какая-то мораль, вывод. А нет никакого вывода и морали. Я не знаю, какой тут может быть вывод. Какой-то тотальный пиздец и безнадёга. Если начать пропускать все эти истории через себя, можно с ума, наверное, сойти.

Детей очень жалко. И я ведь понимаю, что детский дом – это настоящий концлагерь. Что шансов на нормальную жизнь после детского дома не будет. Но какие шансы у ребёнка, который в 3 года вынужден спасать свою бухую мамашу из горящего дома? Что плохого сделал этот маленький человечек, если теперь при виде мамы он до сих спрашивает: "Мама, почему я тебя будил, а ты не вставала?"

И вы же понимаете, что если ты рождаешься в этой несчастной и страшной Тверской области, в какой-нибудь деревне, то у тебя шансов нет? Это же не вопрос желания или несчастного случая. Это просто какой-то адский водоворот, из которого невозможно выбраться. Просто кому-то не повезло родиться в русской глуши.

На днях я рассказал вам две истории: про слепую бабушку, которая 20 лет живёт в квартире с тараканами, и про парализованного Лёху, который отказывается от еды, потому что у него нет денег на памперсы.

И в комментариях я вижу философские рассуждения о том, что всё не так однозначно. Один мой знакомый мне вообще прямо написал, что я публикую "не самые удачные примеры", и "читатель не сможет проникнуться важными, в общем-то, идеями". Конечно, легко жалеть героев "однозначных" историй. Когда милый ребёнок заболел или стал сиротой. Когда хороший и добрый человек, никому не делавший никому зла, вдруг попал под каток системы. Но в жизни всё совсем не однозначно. И Россия как раз состоит из таких вот историй, до которых никому нет дела. И это происходит прямо сейчас. Вы понимаете? Прямо сейчас у кого-то забирают детей, потому что у них нет печки в доме, и они не могут зимой согреться. В Тверской области, в 150 км от Москвы.

И вот что делать со всем этим русским адом в 2019 году?