Дмитрий Грачев, отрубивший жене кисти рук, получил 14 лет колонии

Житель подмосковного Серпухова Дмитрий Грачев, отрубивший своей жене Маргарите топором кисти рук из-за подозрений в измене, приговорен к 14 годам колонии строгого режима. Также ему предстоит выплатить компенсацию в размере двух миллионов рублей. Мужчина признан виновным по трем статьям УК РФ: «Причинение тяжкого вреда здоровью» (статья 111), «Угроза убийством» (статья 119) и «Похищение человека» (статья 126, два эпизода).

«Суд постановил: признать Дмитрия Грачева виновным и назначить наказание в виде лишения свободы сроком на 14 лет, с отбыванием наказания в колонии строгого режима», — огласила приговор судья Ирина Пантела.

Прокурор в ходе прений сторон просила назначить Грачеву наказание в виде 17 лет колонии строгого режима. В свою очередь потерпевшая бывшая супруга обвиняемого Маргарита Грачева и ее защитники просили суд избрать для него максимально возможное наказание — не менее 18 лет лишения свободы.

Сам Грачев признал вину только в причинении тяжкого вреда здоровью, однако отрицал вину в предъявленных ему двух эпизодах похищения и угрозе убийством.

Потерпевшей стороной ранее был заявлен иск к Грачеву на сумму 8,2 млн руб. для возмещения морального вреда его бывшей супруге.

Агентство «Москва»

Врачам удалось восстановить пострадавшей одну руку, вторую заменил протез.

Всё началось прошлым летом. К тому моменту мы с Дмитрием были женаты пять лет, у нас было двое детей. Мы жили в одной квартире, но быт уже вели раздельно. Конечно, иногда ссорились — все ссорятся. <...> [Он] стал придумывать дикие вещи — например, что младший сын не от него. Или, если я надевала нижнее бельё одного цвета, он говорил, что у меня любовник. Он ждал от меня ответных эмоций, у него кипело, он хотел меня задеть. Но к октябрю во мне как будто что-то перегорело окончательно — не хотелось трепать себе нервы, да и было уже всё равно. Я подала на развод. Когда он узнал об этом, избил меня, порвал мой паспорт и вещи, выкинул косметику. Собственно, с того момента, как я сказала Дмитрию, что хочу развестись, и начались все эти страшные события. <...>

10 ноября он первый раз вывез меня в лес и угрожал ножом. Многие спрашивают, почему я села к нему в машину. Я не садилась — он затащил меня и заблокировал двери, кричать и сопротивляться было бесполезно. После этого я написала заявление участковому. Участковый его принял, но перезвонил мне только через двадцать один день, в начале декабря. Каких-то конкретных мер он не принял. Думаю, что после этого случая Дмитрий убедился в своей безнаказанности и стал продумывать план мести. <...>

11 декабря мы отвезли детей в сад на его машине, он обещал потом добросить меня до работы. <...> Я хотела убрать чемодан в багажник, но Грачёв сказал: «Положи назад», — тогда я не знала, что в багажнике уже лежат топор и жгуты. Я села в машину. Он отобрал у меня телефон, заблокировал двери. И мы поехали. Но не на работу, а в лес.

В лесу мы были полтора часа. Вдаваться в подробности я не хочу. Но даже тогда он проверил, какие на мне трусы и лифчик — хорошо, что они были не из одного комплекта, а то, наверное, он сделал бы со мной ещё что-нибудь. Перед тем как пустить в действие топор, он перетянул мне руки жгутами, чтобы я не умерла. Не из жалости. Во-первых, убийство — это уже другая статья УК. Во-вторых, он знает мой характер: на тот момент для меня получить инвалидность было хуже, чем умереть. Я считала и считаю, что самое главное — чтобы все были живы и здоровы, а остальное можно исправить или преодолеть. Он знал, сколько можно держать жгуты (подготовился заранее), и следил за временем. Помню, что минут через сорок, уже в машине, я сказала, что не чувствую рук, а он ответил: «Нормально. Час тридцать можно держать». Он отвёз меня в больницу — это, как и покупка топора, заранее продуманная и спланированная мера: за явку с повинной убирают треть срока. Вот это страшно — спланировать и жить с этим, улыбаясь мне и детям.

Я всё время была в сознании. Хотя я всегда боялась вида крови и теряю сознание, когда сдаю анализы. Сейчас у меня появился ещё и панический страх перед жгутами: когда медсестра перетягивает мне руку, чтобы взять кровь из вены, они настолько сужаются, что их невозможно найти иглой. Сознание я потеряла уже в больнице — и то после того, как донесла основную информацию: продиктовала номер мамы, попросила врачей развязать жгуты и объяснила, как снять бельё. Бюстгальтер у меня был со сложной застёжкой, я сказала: «Режьте». И отключилась.

Правая кисть висела на кусочке кожи, но восстанавливать её было не из чего. Левой кисти не было, её части остались в лесу, были очень серьёзные травмы: восемь переломов, повреждение вен, сосудов, сухожилий. Шансов найти кисть не было, но, к счастью, часов через пять её обнаружили. К тому моменту мне уже сформировали культю — зашили сосуды и всё остальное. Ждать не могли, врачи спасали мне жизнь. Операция в Серпухове длилась пять часов, в Москве — десять.

Хорошо, что на улице был ноль градусов. Уже при минус двух наступает обморожение и некроз тканей, при плюс двух началось бы разложение и отрубленную левую руку не удалось бы спасти. Ноль — идеальная температура для сохранения конечности. Хорошо, что руку собрали, пришили и она прижилась. И что собрали деньги на протез. Даже в моей ситуации есть плюсы.

Отрывки из интервью Марии Грачевой журналу Wonderzine, 4 октября

Против участкового, к которому обращалась Маргарита Грачева, возбуждено уголовное дело по статье «Халатность».

Житель Подмосковья заподозрил жену в измене и отрубил ей кисти рук

Жительнице Серпухова, которой муж отрезал кисти рук, сделали протезы в Германии