80 лет назад начался Большой террор
80 лет назад, 30 июля 1937 года, был подписан печально известный приказ НКВД № 00447, который сделал возможными репрессии не только в отношении партийного и военного руководства, но и в отношении любого жителя СССР.
Под ударом оказались буквально все, потому что границы категорий людей, которых рекомендовалось репрессировать, были слишком размытыми. А чекисты были рады угодить руководству и загребали "антисоветских элементов" широким бреднем.
В общей сложности Ежов (читай Сталин) собирался репрессировать почти 269 тысяч человек, из которых 76 тысяч предлагалось расстрелять.
Но тройки НКВД на местах проявили рвение. В результате до 1 ноября 1938 года только в рамках приказа № 00447 было арестовано более 700 000 человек, а в общей сложности – более 1,5 миллиона. "Тройки" признали виновными в той или иной антисоветской деятельности более 1,33 млн человек. Более 660 000 человек (по разным оценкам, от 668 до 681 тысячи) были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны. Остальные отравились в лагеря и тюрьмы, абсолютное большинство – на 10 лет.
Давайте представим, что всё это происходит в современной России. Включайте воображение.
1. ФСБ и их помощники из числа полиции, СКР, Росгвардии, казаков и дружинников каждый день арестовывают несколько тысяч человек.
План по количеству репрессируемых в различных регионах СССР:
Если у тебя есть своё хозяйство (или было когда-то, пока государство всё не отняло); если ты не из "Единой России"; если ты православный или мусульманин; если ты хоть раз выезжал из России; если ты служил прежней власти (например, советской); если ты хоть раз что-нибудь украл; если ты прочитал что-то идеологически неверное – тебя арестуют.
Членов твоей семьи также арестуют или куда-нибудь сошлют.
2. ФСБшники разбились на "тройки" и начали выносить приговоры. Каждый день они осуждают 3000 человек. Половину из них казнят, другую посылают в колонии и тюрьмы.
3. К концу кампании выявлены некоторые статистические показатели.
Если число пострадавших от Большого террора жителей СССР наложить на население современных российских городов, то получится следующее:
– весь Екатеринбург был бы арестован;
– весь Нижний Новгород был бы признан виновным в антисоветской деятельности и осуждён;
– весь Ижевск был бы приговорён к высшей мере наказания и расстрелян;
– почти весь Тольятти был бы отправлен в тюрьмы и лагеря; в городе осталось бы 30-40 тысяч стариков и детей.
Российский город размером с Нижний Новгород по итогам "ежовщины" полностью прекратил бы своё существование.
Покажите этот пост своим знакомым, которые продолжают восхвалять мудрого вождя Сталина. Да, это тяжёлый случай, но случаются ведь озарения.
Сталина на вас нет! |
Прогулка по Москве в год Большого террора |
Похороны Сталина |
Подписывайтесь:
Обратите внимание:
Всего то несколько десятков лет прошло, а дети замученных совком людей снова поклоняются Сталину и подчиняются безумному КГБшнику.
потомки
Edited at 2017-07-31 16:47 (UTC)
Это никогда не закончится
Война в прогрессивной Европе, Мао со своей культурной революцией (это похлеще было), Полпот дал жару, Хутту и Тутси, последний король Шотландии...
И мы в этом ряду.
Проект человека не состоялся (С).
Edited at 2017-07-31 16:35 (UTC)
Re: Это никогда не закончится
Поэтому в первую очередь -- вычистят лично вас.
Продолжайте желать терроров.
А можно в студию фамилии троек
Re: А можно в студию фамилии троек
Дворяне то уехали, осталось быдло
И блядей не было, - по крайней мере, официально.
И чем бы вы тогда себе на хлеб зарабатывали?
Вот такое путинское будущееЁ
Поэтому в первую очередь -- вычистят лично вас.
Продолжайте желать терроров.
“радуйтесь дарагие рассеяне что живёте при славном
режиме путина, а ведь может бритвой по горлу и в колодец”,
доброта его безгранична
Тропинки в подмосковном лесу пропахли весной. И яма расстрельная не зимняя уже, но весенняя, весной благоухающая. Люблю раннюю весну в Подмосковье. Люблю проталины на лесных дорогах. Люблю подснежники, которых мне никогда уже в подмосковных лесах не собирать.
Тепловоз «Главспецремстрой» подтянул пять тюремных вагонов. В каждом вагоне – три купе для охраны, одно купе – карцер, шесть купе для врагов народа. В каждом купе – по двенадцать. В вагоне – семьдесят два. В пяти вагонах – триста шестьдесят. Кое-где с перебором заполнены. Да по карцерам злостные враги. Одним словом, четыреста пятьдесят четыре. И восемь человек – ставших на путь исправления, которым на сборе сапог работать и в яме на раскладке тел. Их не поездом, их воронком подвезли. Из Таганки. Их тоже к концу работы – того. Так что – четыреста шестьдесят шесть.
Набирают наши пятилетки темп. Во всем у нас улучшения. В расстрельном деле – в первую очередь. Совсем недавно, три месяца назад, гоняли по лесу расстрельные партии. А теперь не надо гонять. Моторизация упрощает процесс исполнения. Прислали Холованову для таких дел автобус ЗИМ – Завод имени Молотова. Хороший автобус. Краской свежей блестит, краской свежей пахнет. Нижняя часть – синяя. Верхняя – голубая. Эстетика. Гармония. Загляденье.
Вход у автобуса сзади. Подгоняй его прямо вплотную к двери вагона, открывай одно купе, высаживай врагов в автобус, открывай второе купе, загружай и вези к шкафам. Чтоб туда-сюда не мотаться.
По шкафам разберись!
Вязателям, круче брать! Так им руки проволокой скручивать, чтоб и стрелять не надо. Чтоб от боли выли!
Стоит Холованов на бугре. В улыбке зубы выскалил. Такая улыбка у собак конвойных бывает. Сапог на пне. Целуйте, сучьи дети! Целуйте.
Целуют.
Холованов целующих легонько кончиком сапога в челюсть тычет: у-у, псина… С презрением мягким.
Товарищи ежовцы, ваше время ответ держать.
Покорно ежовцы на расстрел идут. С выбитыми зубами, с изорванными лицами, с расплющенными пальцами. Прыгают ежовцы из автобуса, на солнышко щурятся, улыбаются, отвыкли от солнышка, спешат: только бы скорее, только бы расстрел не отменили. Многим и не верится, что до смерти дожили. Весна по лесу бушует, а они за три месяца забыли, что бывает весна. Они забыли, что бывает день и солнечный свет. Они забыли свои имена. Они помнят только о том, что бывает в жизни смерть. Смерть, которая дарит покой. Смерть избавляющая. Смерть желанная и недостижимая, как мечта. О ней они мечтали в людоедских подвалах. И сейчас в сладкой надежде на быструю и легкую смерть они, расталкивая друг друга, спешат.
К яме.
Устали все. Измотались.
Расстрел – дело утомительное.
Некто в сером в кустах стенгазету завершает. «Сталинский стрелок» газета называется: «…уставшие, но довольные…»
Некто в сером писателем стать мечтает. Талант в нем литературный пробуждается, как вулкан Кракатау. Чем товарищ Сталин не шутит: посоветуется с товарищами, да и назначит великим писателем. Классиком социалистического реализма.
А пока – муки творчества. Надо расстрел описать в стенгазете, но чтоб своим ясно было, о чем речь, а посторонним – неясно: «Подразделению, в котором служит товарищ Ширманов, руководство доверило исполнение…»
А работа и вправду не из легких. Кажется, что за проблема – четыреста человек в трупы превратить. А вот вы попробуйте. Одних операций сопутствующих сколько.
Еще в конце вставших на путь исправления перестрелять. С ними беда. Они-то жить хотят. Они – визжать. Они – брыкаться. Они исхода такого не ждали.
Но постреляли и их.