Сталин умер

Открытка от национилистического проекта Спутник и Погром

63 года назад умер Сталин. Точная дата его смерти, как и обстоятельства его смерти до сих пор не известны, архивы засекречены, но официальная дата именно 5 марта.

Однажды майор проходил мимо дворика, в котором я гулял.

– Что, Туманов, гуляешь?
– Гуляю, гражданин начальник. Он смотрит на меня, хитро улыбаясь:
– Ус хвост отбросил! «Ус» – так называли на Колыме Сталина. Еще мы звали его «зверь», «гуталинщик»,

«Хабибуллин», хотя каждый знал, что он не татарин. В среде уголовников о нем редко заходил разговор, и я не помню случая, когда бы кто-то говорил о Сталине сочувственно. Обычно к его кличке прибавляли определение «сука». Сука гуталинщик… Сука Хабибуллин… Чаще о нем говорили политические. Я запомнил рассказ Мамедова, как на каком-то совещании в Кремле, когда речь зашла о нехватке рабочей силы – то ли на большой стройке, то ли где-то в регионе, – Сталин сказал собравшимся: «Если не найдете людей, придется это сделать вам самим!» Среди колымчан существовала стойкая неприязнь к этому имени. Но чтобы так вот внезапно… Я недоверчиво смотрю на майора.

– Вы это серьезно, гражданин начальник? – спрашиваю.
– Разве такими вещами шутят? – ответил майор. Поворачиваюсь от него и бегу в тюрьму. Надзиратели не понимают, почему я так мало
гулял. А я кричу во все подряд волчки железных дверей:
– Сталин сдох! Сталин сдох!

Я еще не понимаю, чем это может обернуться для страны, для нас всех, но какое-то
будоражащее чувство подступающей новизны, ожидаемых перемен, радующих событий переполняет и требует выхода, хотя бы в диких выкриках:

– Сталин сдох! Хабибуллин сдох!

Часа два спустя в тюрьме появляется сопровождаемый надзирателями Мачабели, теперь
начальник прииска. Он задумчив, сдержан, немногословен. Заходит в камеру:

– Никаких вопросов! – говорит, опустив голову. – Сегодня в столице нашей Родины
скончался… дорогой… Иосиф Виссарионович Сталин! – И вытирает платком выступающие слезы.

Он стоит со скорбным лицом. Всем своим видом призывает нас разделить горе мирового пролетариата.
Несколько человек радостно выкрикнули:

– Так ему, суке, и надо!

Мачабели вскидывает пронзительные глаза:

– Это уже политикой пахнет! – И вместе с надзирателями торопится оставить заключенных.

Через много лет в мои руки попадет книга о СП. Королеве, и мне будет очень неприятно читать, будто он всю жизнь верил в Сталина и только XX съезд открыл ему глаза. Я в это совсем не верю. Королев сидел в лагере Мальдяк, созданном в 1937 году, где в небольшой долине было шесть лагерных зон по две тысячи заключенных в каждой. Он ведь не дурак был. От лагерных старожилов, осужденных в 30-е годы, я не раз слышал то, что сам наблюдал позднее, в конце 40-х и начале 50-х: всякий, кто в лагере начинал говорить о Сталине хорошо, вызывал насмешку и подозрения. На него смотрели как на полудурка или могли ботинком дать по роже.

Партийцы-революционеры еще спорили о Ленине, о судьба большевизма в России, но ни в какой лагерной среде я не встречал человека, который был бы убежден в абсолютной сталинской невиновности или в полной его неосведомленности о том, что происходит в стране. Поэтому совершенно непонятно, когда пишут, будто Королев всегда доверял Сталину. Как можно было верить власти, ни за что сломавшей твою жизнь, к тому же находясь на Колыме, в окружении сплошных лагерей, где смерть многих тысяч людей была такой же будничной картиной, как сорванные осенним ветром с веток пожухлые листья. Всякий, кто утверждает, будто он в тех обстоятельствах верил Сталину, – или лукавит, или идиот.

(Вадим Туманов. Воспоминания)

Сегодня утром к могиле Сталина потянулись москвичи. Кто-то взял детей. Фото Наседкина:

Говорят, выстроилась огромная очередь из желающих почтить память Сталина.

В начале 2015 года «Левада-центр» отмечает, что положительное отношение россиян к Иосифу Сталину достигло максимума за все годы замеров (52% респондентов).