June 8, 2012

Мише дали дом

Полтора месяца назад я писал про Мишу, которого наше любимое государство и органы опеки решили оставить без квартиры. Тогда мой пост заметил даже губернатор, поднялся шум. И вот

Дмитрий Марков сегодня написал, что случилось чудо и Мише дали нормальную квартиру.

"На торжественное вручение ключей приехал глава района и глава поселения, специалист территориального управления и даже редактор районной газеты; в функции последнего входила фиксация наказа губернатора — взгляда в Мишины глаза."

Но все не так просто. Как только у Миши появились ключи от заветной квартиры, на горизонте появился его брат Паша, вор, недавно вышел из тюрьмы. На подходе сестра с мужем-наркоманом и еще один брат-алкоголик. Судя по первым впечатлениям от знакомства с Пашей, нормальной жизни в этой квартире не будет.

История вообще ужасная. Годами государство и органы опеки делали все, чтобы сломать людям жизнь. Мишу сначала за плохое поведение засунули в интернат для умственно отсталых (нет человека, нет проблемы), а потом сдали в психо-неврологический интернат, где он был в качестве бесплатной рабсилы. И вот человек, который толком даже читать-писать не умеет (в интернате грамоте не учили) оказывается на улице. А что органы опеки? А их позиция очень простая: "Они взрослые люди и сами несут ответственность за свою жизнь."

Марков пишет: Странная история с этой ответственностью.

Никто не за что не отвечает, и тут я — опять же, — не осуждаю, а констатирую. Администрация не несет ответственности за Ершову и тот образ жизни, который привел восемь ее детей в детдома. Опека не несет прямой ответственности за закрепление жилья поскольку тогда, в суровую годину, это было единственным способом и так далее. Дети в каком-то смысле не несут ответственности за то, во что они превратились, поскольку статистика жизнеустройства выпускников детдомов ярко показывает несовершенство всей системы. Да и работники этой системы, кстати, тоже не несут прямой ответственности за адскую машину по производству пьяниц, наркоманов и воров; каждый всего лишь крутит на полшага свою маленькую шестеренку. Ну а Миша, разумеется, не несет ответственности за мать или вора, которого видит впервые в жизни, хоть тот и приходится ему кровным братом.

И если постараться — всех можно понять.

Можно понять сотрудника Панову, которая хотела сохранить за детьми угол, и ровно так же можно понять Мишу с Машей, которые боятся теперь в этот угол ехать. Можно понять брата Лешу, который спился от безысходности и, наверно, даже брата Пашу, если учесть, что интернат в котором он вырос, расположен рядом с колонией строго режима и ионы блатной романтики облучали его с пеленок.

Нельзя только понять что со всем этим делать.

И мне кажется, я знаю, почему так сложно было с Мишей с самого начала. Не было никакого смысла — ну, кроме того, что мы нафантазировали в своих представлениях о правах человека, — вытаскивать его со дна собеса, поскольку вместе с ним поднялись такие залежи говна, которые лучше было бы навсегда похоронить в казематах психоневрологического интерната."

В общем, благодаря шумихе, которую мы с вами подняли, у Миши появился хоть какой-то дом. Остается надеяться, что соседство с алкоголиком, вором и наркоманом не причинит ему особых неудобств. За его судьбой будем дальше следить. А второй Миша готовится поступать в техникум, у него, вроде, все хорошо.